Империя хирургов - Страница 83

Немного помедлив и обдумав все еще раз, Бир приступил к операции. Но в ту секунду, когда он сделал первый разрез, из губ пациента донесся жалобный стон. Его нога все же оставалась неподвижной. Бир остановился. Он не понимал, как могут сочетаться стон и эта неподвижность, поэтому продолжил. Он начал с отделения таранной кости. Больной снова застонал, но нога его по-прежнему не шевелилась. Бир оперировал, не обращая больше внимания на загадочные стоны. Он отпилил кость голени и вырезал выродившуюся туберкулезную сумку. Перевязку он оставил Хиндельбрандту и дожидался, пока больного перенесут в его палату. Он выяснил, почему больной был так беспокоен. Оказалось, что в действительности он не ощущал никакой боли, но у него было чувство, будто с его ступней происходит нечто, что может причинить боль. Через час нижняя часть туловища пациента еще не обрела чувствительность. Он не был парализован, но ничего не чувствовал. Через два часа проявились незначительные боли в спине, а затем в левой ноге. Позже он почувствовал раневую боль. Затем чувствительность всей нижней части восстановилась. Эксперимент удался.

Но Бир не спешил делать выводы. Он боялся разочарований, которые все еще могли подстерегать его. И в этом он был прав. Вскоре после возращения чувствительности у прооперированного начались свирепые головные боли и удушающая рвота. И то, и другое быстро приняло те же масштабы, что и после перенесенного наркоза. Причиной им было, как предполагал Бир, раздражение спинномозговой оболочки, вызванное кокаином. Рвота скоро прекратилась, но головная боль не прекращалась всю ночь, и следующий день, и еще половину суток. Только вечером она исчезла так же внезапно, как и появилась.

Результаты этого эксперимента повергли Бира в сомнения, заставили метаться между уверенностью и отчаянием. Стало очевидным, что единственная инъекция кокаина в спинномозговой канал позволяет обезболить всю нижнюю половину туловища. Но значит ли это, что и других больных придется подвернуть сходным опасностям и что им тоже придется пережить сходные побочные симптомы? Внутри Бира шла та же борьба, которую выдержали многие другие новаторы и до него, – борьба с собственной совестью. Но сознание того, что он был на правильном пути, оказалось сильнее страха и сомнений.

Двадцатого августа 1898 года на его операционном столе лежал четырнадцатилетний ребенок с туберкулезным коленным суставом, который предстояло удалить. Бир один за другим инъецировал два шприца полупроцентного кокаинового раствора в детский спинной мозг. Через определенное время он приступил к резекции неподвижного сустава и наконец зашил рану. Напуганный ребенок жаловался на боли, но по ходу операции он не пытался сопротивляться. Бир пришел к заключению, что – как и у его первого пациента – жалобы касаются не собственно боли, а страха перед ней. Ребенка отнесли в его палату.

Тремя четвертями часа позже Бир ввел четверть кубического сантиметра однопроцентного раствора кокаина в спинномозговой канал пекаря, страдавшего от некроза большой берцовой кости. Через пять минут нижняя часть туловища полностью потеряла чувствительность. По всей длине кость была раздроблена и удалена. Пациент сообщил, что абсолютно не почувствовал боли. После операции, однако, возникли сильнейшие приступы рвоты, которые неоднократно повторялись. Около двенадцати часов начались острые головные боли, не стихавшие два дня.

Бир утвердился в главном: его метод обезболивания действовал. Но мучения семидесятилетнего пациента были несоизмеримо больше, чем могли бы быть после наркоза. Двадцать четвертого августа, в 7 часов 46 минут Бир инъецировал однопроцентный раствор кокаина тридцатилетнему пациенту с нагноением в месте перелома бедра. Через десять минут ниже пояса он уже ничего не чувствовал. Операция была очень сложной. Но больной сказал, что не почувствовал ни малейшей боли. А после действия? Проходил час за часом, а больной не жаловался ни на позывы ко рвоте, ни на головную боль. Так когда же наступают последствия, а когда нет? Чтобы выяснить это, требовалось больше информации о внутреннем действии инъекций. Нужны были точные показания больных…

Двадцать четвертого августа, во второй половине дня Бир заперся в своем кабинете. Через некоторое время он приказал позвать к себе Хильдебрандта. Ему он объяснил, что показания пациентов недостаточно надежны, чтобы прояснить закономерность реакции на кокаиновые инъекции. Он выразил убеждение, что только эксперимент на себе самом может дать необходимое объяснение. Он попросил Хильдебрандта ввести в его спинной мозг однопроцентный раствор кокаина.

Было около семи часов вечера. Бир разделся и лег на стол для обследований. Хиндельбрандт ввел раствор Шляйха в мягкую часть и стал ждать, когда он подействует. Затем он вставил канюлю. Бир регистрировал все с дотошностью ученого. Он с вниманием относился к каждой детали. Он не почувствовал боли от прокола. Только когда игла прошла сквозь оболочку спинного мозга, он ощутил легкий прострел в ноге. Затем он насторожился, потому что должны были выступить капли его собственного ликвора. Но и это прошло безболезненно. За этим должно было последовать введение шприца с кокаиновым раствором в канюлю. Бир почувствовал, как игла слегка подергивалась. Сразу же стало понятно, почему. Наполненный кокаиновым раствором шприц, приготовленный Хильдебрандтом, не подходил. Старания Хильдебрандта были напрасны. Тем временем выходило все больше спинномозговой жидкости.

Ассистент, наконец, приступил к введению кокаина, но шприц не плотно примыкал к игле, поэтому большая часть кокаинового раствора не попала в нее. Когда Хильдебрантд дрожащими руками извлек иглу и шприц и закрыл место прокола, в спинном мозге находилась лишь незначительная часть препарата.